В тиши. Вдали от сутолок, толчеи и вины
Сказал Господь Себе: «Так сотворим.
В слиянии мужской и женской сердцевины
Свой Образ и подобие отобразим».
– Творец мой, мой Ваятель, здравствуй, –
Шепчу Тебе в тиши на склоне дня.
Я – человек, я – плод любви и счастья.
И Бог сказал, что «хорошо весьма».
Земля встречает красками чудес,
Как нужен я, как я необходим.
Во мне отображение Небес –
Единство двух сердец с Творцом Одним.
Мне шепчет Бог, как было Ему скучно.
Я с Ним соединенье – слов моих.
Я – зеркало канатов. Мне сподручно
Отображать создавших, всех троих.
Без Неба я – кусок совсем ненужный
И без земли, отца и мамы, я – никто.
Но Небо без меня – глоток натужный.
Да и родители – ничейное пальто.
В тиши вершится жизни моей чудо,
Хотя меня пока, лишь видит Бог.
Но я уж есть, я – личность и пришел оттуда,
Где зори лишь ступают на порог.
Еще я вечностью пропитан до изнанки,
Еще на мне ее печать, ее следы,
Но новый человечек – чудо-половинки
С душою бархатной и Божьей чистоты.
Сегодня ж Время мамочке открыло,
Что в ней божественный комочек есть.
Как я люблю тебя, родная. Окрылило?
В тебе я, ты во мне и хочется нам петь!
О, мамочка! Постой, не успеваю.
Поток эмоций, чувств, людей, речей…
Остановись, родная, и побудь со мною.
Я есть. Не хватит нам свечей!
Мамуля! Я тебя тихонько глажу
И прикасаюсь к тебе нежно, а отец
Нам шепчет, бережет любовь он нашу…
Но что-то запах странный, словно смерть…
И что за черной пеленою, скажешь?
Что за волна? Я не пойму, постой.
Ты сомневаешься? Ты плачешь?
Не нужен я тебе… нежданный я герой….
Мое сердечко сжалось в огорчении.
Но слезы твои насухо сотру - я с тобой.
Тебя впредь защищаю перед всеми,
И… черных волн, ненужности прибой.
Чем ты напугана? Ведь Бог же с нами?
А кто сжимает твои пальцы второпях?
И снова черными, зубастыми волнами
Мое сердечко давится в щипцах.
Кто откупается от нас с тобой деньгами?
Но он ведь часть меня, а я его навеки паж.
Не нужен! Никому не нужен… А Ты с нами?
Единства образ – странности мираж.
Волнуешься? Не надо! Жизнь полна!
Я рядом, милая, и ты в моей судьбе.
Однако… зубастой пастью… черная волна
Вдруг накрывает, рвет меня к себе…
Оторвала мне глазки, ручки, ножки...
И ненасытная… сгребает куски плоти за собой…
Пронзенные, свербят и ноют мои раны…
И сердце прободал ненужности прибой...
Из горла только боль и сухость немоты…
Навек оставлен, не услышан ты…
Но я то слышу крик отчаянный в тиши:
«Прости им, Папочка!
Создатель наш, прости…»
Как жаль, что имя даже и не вспомнят!..
Не прочитают вслух мои стихи!..
Холсты не созданные, шири не заполнят!..
Закрыто сердце, чувства и мои шаги...
Любовь убита! Распята! Остыла.
Лишь брызги Образа Создателя Небес.
Ненужности прибой – моя могила.
Но ярче солнца вспыхнул Неба крест!
Я приходил! Я был! Я есть! Я личность!
Мне, вами запертую дверь, не отворить.
Я – облачко в пустыне, вы – мой гвоздь…
Но чью-то жажду все ж успел я утолить…
Елена Богдан,
Беларусь, Брест
Преподаватель БрГУ, кафедра психологии развития. Стихи пишу с детства, но после встречи с Иисусом они стали совершенно другие. На данный момент исследую "Взаимосвязь смысла жизни и самосознания личности". e-mail автора:lenabogdan68@mail.ru сайт автора:Творчество Елены Богдан
Прочитано 3979 раз. Голосов 1. Средняя оценка: 4
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
